Понятие «новая история» появилось в европейской историко-философской мысли в эпоху Возрождения как элемент предложенного гуманистами трехчленного деления истории на древнюю, среднюю и новую. Критерием определения «нового времени», его «новизны» по сравнению с предшествующей эпохой был, с точки зрения гуманистов, расцвет в период Ренессанса светской науки и культуры, т.е. не социально-экономический, а духовно-культурный фактор. Данное понятие (т.е. «новое время») было воспринято историками и утвердилось в научном обиходе, но смысл его во многом остается условным – не все народы вступили в этот период одновременно. Несомненно одно: в данный отрезок времени происходит возникновение новой цивилизации, новой системы отношений, «европейского мира», «европейского чуда» и экспансия европейской цивилизации в другие районы мира.
Актуальность изучения данного периода состоит, прежде всего, в том, что именно тогда были заложены основы большинства современных проблем человечества. Именно в этот период в общественном сознании утвердился лозунг покорения природы, произошел технологический прорыв, люди овладели гигантскими природными ресурсами. Происходит переход от доиндустриального типа хозяйства к индустриальному. Происходит дальнейшее развитие гражданского общества с легитимизацией гражданских прав и свобод. Изменяются отношения церкви и общества.
Существует множество методологических концепций изучения периода «новой истории», вернее интерпретации фактов и процессов, относящихся к данному периоду.
Пожалуй, наиболее разработанными и наиболее часто употребляемыми в отечественной историографии подходами к изучению истории вообще и «новой истории» в частности, претендующими на глобальность представления о развитии человеческого общества являются цивилизационный подход и всемирно-историческая концепция (или концепция линейной интерпретации).
В основе всемирно-исторической концепции лежит тесная взаимосвязь естественного и духовного в историческом процессе, что и составляет основную проблему интерпретации истории, давая два крайних решения, какими являлись философия истории Гегеля и исторический материализм Маркса. Но и в том, и в другом случае основные положения концепции сохраняют свою силу, а различия, несмотря на их полярность, имеют все же частный характер.
И Гегель, и Маркс стояли на той точке зрения, что история универсальна, в ней действуют общие и объективные по своему характеру закономерности. У Гегеля это восточный (азиатский), греко-римский (античный) и германский (европейский) мир. У Маркса это социально-экономические формации. Для обоих мыслителей характерен тезис о том, что важнейшим общественным институтом является государство. У Гегеля государство есть наличное бытие нравственной идеи, у Маркса государство это политико-юридическая надстройка над экономическим базисом. Всемирно-историческая концепция истории выявляла тенденции и закономерности в развитии общества и делала вывод о неизбежности их смены друг другом.
Наиболее разработанным и наиболее утвердившимся у нас до недавнего времени являлся формационный подход, вытекающий из исторического материализма К. Маркса. Он исходит из того, что хотя история создается самими людьми, но определяющими в их действиях в ходе развития общества являются социально-экономические факторы, факторы материального производства. Этот принцип объяснения развития общества получил название социально-экономического детерминизма.
Данный подход предполагает, что люди действуют в определенных условиях, бывших еще до них, которые они, однако, могут изменять в определенных пределах и на определенной ступени воздействовать на них в меру своего технического и экономического развития, уровня интеллекта, культуры, менталитета. Сторонники формационного подхода рассматривают менталитет, духовную культуру в значительной мере как производные от природных и социально-экономических условий. В то же время не отрицаются определенная самостоятельность и влияние на эти факторы на определенной ступени политики и духовной культуры. Процесс развития общества, исторический процесс происходят в рамках трудовой деятельности человека; труд, считают они, создал человека как общественное существо.
Формационный подход рассматривает движение человеческого общества (историю) от первобытности через социально-экономические формации к гипотетическому коммунистическому обществу.
Каждая формация определяется производственными отношениями, т. е. отношениями, в которые люди вступают в процессе производства, обмена и распределения.
Основатель формационного видения мира на основе производственных отношений К. Маркс выделил в истории несколько типов этих отношений, которые соответствовали определенному уровню производительных сил (природные ресурсы, технико-технологические условия, физические и интеллектуальные возможности людей). Исследуя ход истории, ход развития человеческого общества сквозь призму развития производственных отношений, К. Маркс рассматривал общество как систему, и сама общественно-экономическая формация мыслилась им как система, в которой на производственные отношения нанизывались все остальные ее составляющие: мораль, политика, право, художественная культура, определяя жизнь племени, этноса, нации, отдельной семьи. Общественно-экономическая формация включает и этнические, и семейные отношения. Она включает, таким образом, типическое для всех народов и для развития одного народа, а также особенное как в отношении одного народа к другим, так и во внутреннем развитии самого народа.
К. Маркс назвал пять таких формаций, которые стали затем основой формационного подхода к истории: первобытная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая (буржуазная), коммунистическая. Смена их осуществляется в результате классовой борьбы, которая является катализатором развития.
В последнее время это пятичленное деление истории подверглось небезосновательной критике, поскольку превратилось в жесткую догму, вошедшую в противоречие с данными исторической науки. Сам К. Маркс, однако, вовсе не предусматривал жесткого пятичленного деления и не связывал жестко, как это сложилось впоследствии в методологии истории, формации со способом производства. Более того, К. Маркс мыслил саму формацию как процесс. Изучая историю Востока, он выделил особый азиатский способ производства, которого не было на Западе, в котором как бы сочетались и черты (не все) рабовладения и феодализма. Формацией он его никогда не называл.
К. Маркс дал и другую схему членения истории: первичная, внеэкономическая формация, охватывающая первобытное общество, и вторичная, экономическая формация с фазами: рабовладение, феодализм и капитализм как высшая фаза; коммунизм мыслился как третья или начало третьей фазы, где происходило бы высвобождение истории от экономики. Он не считал, что все фазы у всех народов были и должны быть развиты в равной степени и что все они их проходили в своей истории. Таким образом, Марксова схема не была жесткой и догматичной. Он отмечал также, что в ходе развития второй формации личностная зависимость все более заменялась вещной, выражением которой являлся капитализм.
Вычленение формаций общественного развития на основе типов производственных отношений явилось результатом колоссальной аналитической работы К. Маркса и значительным шагом вперед в развитии исторической науки в XIX в., которая ставилась на научную основу и обращалась к самой жизни.
Формационный подход к истории включает понятие «прогресс», полагая, что человек движется по пути прогресса, преодолевая в то же время его противоречия, от низших форм к высшим. Такое понимание направления исторического развития было особенно характерно для философов и историков нового времени, когда «прогресс» во всех его проявлениях воспринимался как абсолютная ценность безотносительно от его последствий.
Формационный подход исходит из определяющего воздействия труда на жизнь общества. Основоположники теории и ее сторонники считают, что именно трудящиеся и определяют, в конечном счете, ход истории.
Государство, с точки зрения этого подхода, рассматривается, прежде всего, как орган классового господства, которое в зависимости от экономического могущества того или иного класса принимает ту или иную форму для лучшего обеспечения интересов господствующего класса в тех или иных условиях.
Критики этого подхода и марксистской концепции в целом выдвигают следующие аргументы против:
Отвечая на эти возражения необходимо отметить, что Маркс предлагал предельно общую научную схему. Нельзя требовать от такой глобальной (а значит весьма абстрактной схемы) полного соответствия с действительностью. К тому же действительность пребывает в развитии, а любая схема страдает статичностью. И конечно, схема выражает все же определенный угол зрения, но ведь возможен и другой. В данном случае, как мы отмечали, акцент делался на общности развития народов, с точки зрения социально-экономического развития прежде всего.
Можем ли мы отрицать формационный подход на том лишь основании, что почти нигде не встречали формаций в чистом виде, что везде формации были либо с наслоениями, либо с изъянами? Нет. И на Востоке (в азиатском способе производства) есть признаки этих формаций, которые более четко проявились на Западе. Да, капитализм был привнесен на Восток с Запада. Значит ли это, что Восток сам не мог его развить? Доказать это по причине нынешнего пути истории уже нельзя. Но Япония, например, без помощи колонизаторов стала переходить к капитализму. В какой-то степени это можно сказать и о Турции. Конечно, модернизация, ведущая к капитализму, и в Японии, и в Турции началась еще в XIX в. под влиянием экономического и военного натиска Запада. Но если говорить о навязанности капитализма, о привнесении его на Восток извне, то не был ли он так же извне «навязан» самой капиталистической стране XIX в. – Англии?
Обычно приоритет в развитии общества отдается внутренним потребностям общества, внутреннему саморазвитию. Этот тезис лежит в основе цивилизационного подхода, так же как и в основе марксистской формационной теории.
Но ведь сплошь и рядом стимулы развития идут извне, что впрочем не противоречит приоритету внутренних потребностей, ибо пока общество не почувствует потребности в восприятии чужой культуры, чужого опыта, не захочет вступить в контакт, такого контакта в восприятии чужого опыта не будет. На это обстоятельство в разное время указывали русские историки – Н. И. Кареев, Р. Виппер, португальский философ X. Ортега-и-Гассет и др.
Капитализм в Англии в значительной степени стал развиваться под влиянием экономических и политических связей с Нидерландами. Ведь если бы не началось массовое развитие суконных голландских мануфактур, то йоркширские овцы еще довольно долго «не поедали бы людей», и кто знает, как тогда бы развился капитализм в Англии. Все началось с потребностей голландского рынка, тесно связанного с Англией. Именно эти потребности дали толчок массовым огораживаниям в Англии, а затем – и созданию собственных мануфактур. В свою очередь, именно засилье Англии на рынке промышленности способствовало медленной и неохотной перестройке Европы на капиталистический лад.
Таким образом, речь идет о взаимовлиянии народов в ходе развития, о несинхронности развития, о неравномерности развития не только отдельных стран, народов, но и отдельных формаций: именно капитализм в период нового времени резко ускоряет развитие и дает толчок всему миру, резко интегрирует это развитие, хотя в свое время Европа получила такой толчок именно с Востока.
Безусловно, классовый подход не может объяснить все в истории, но ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс и не претендовали на это. Согласимся, однако, что без классового подхода невозможно объяснить целый ряд общественных явлений. И подход этот имел прогрессивное значение и эвристическую ценность не только во времена Маркса, но сохраняет их и сейчас как для объяснения исторического прошлого, так и настоящего.
И хотя историческая наука со времен К. Маркса обогатилась серьезными открытиями, которые, безусловно, корректируют или отрицают некоторые выводы или посылки Маркса, вызванные и недостаточным развитием исторической науки, и в некоторых случаях недостаточным историческим опытом человечества в сравнении с нашим, сама по себе формационная теория вовсе себя не исчерпала и сохраняет свое значение и сегодня, в том числе и при оценке событий нового времени.
Вторым глобальным видением истории и попыткой ее членения является цивилизационный подход к изучению истории. Сегодня он получает все большее признание, но находится еще в стадии разработки и не является таким гомогенным, как формационный.
В понимании сторонников цивилизационного подхода цивилизация это способ, форма развития человеческой культуры отдельного этноса или региона. Наиболее ярким выразителем такого понимания является А. Тойнби, в более раннее время его представителем можно назвать русского ученого Н. Я. Данилевского.
Сторонники цивилизационного подхода полагают, что мир развивается как совокупность нескольких цивилизаций. Одни цивилизации уже умерли, другие только нарождаются, третьи существуют поныне. В основе выделения этих цивилизаций лежат особенности духовной культуры, особенности менталитета народа. Цивилизация объединяет всех по принципу сходства в этом отношении, между собой они разделяются по принципу различий в менталитете (в способе осознания мира, реакции на него, наборе ценностей), духовной культуры. Так, выделяются восточная цивилизация (китайская, индийская, японская, иранская и т. п.), западная, восточно-славянская (российская), африканская и др. Иногда говорят о христианской цивилизации с ее западной и восточной ветвями, об исламской цивилизации, индуистской и т. д., т. е. деление идет по принципу различия религий.
Сторонники цивилизационного подхода до сих пор не выработали единого определения цивилизации, хотя работа в этом направлении сейчас ведется, потому нет и четкого критерия выделения цивилизаций. Их количество может варьироваться у различных историков.
Однако в центр кладется культурно-антропологический принцип анализа истории, развитие духовной культуры, стержнем которой является религия.
Некоторые же представители подхода, исходя из справедливого утверждения о том, что каждая социальная система характеризуется своим набором социальных и культурных ценностей и признаков, считают возможным выделить цивилизации и на этой основе (советская цивилизация, буржуазная цивилизация и т. п.). В данном случае они, по сути, делают цивилизацию идентичной формации, хотя критерием здесь являются прежде всего ценностные различия, а не фундамент производственных отношений и отношений собственности.
Все сторонники цивилизационного подхода едины в том, что уровень развития цивилизации обусловливается не социально-экономическими факторами, а морально-духовными ценностями, которые определяют ее культуру и социально-экономические факторы.
В связи с этим они считают возможным выделить техногенную цивилизацию, присущую Западу, основанную на быстром развитии техники, главным содержанием которой является прогресс (именно с этой цивилизацией идентифицируется период нового времени), и традиционную, свойственную якобы только Востоку.
Традиционные цивилизации характеризуются замедленными темпами социальных изменений. В них может смениться несколько поколений людей, воспроизводя и передавая следующим поколениям одни и те же структуры, традиции. Все новое ограничивается и подавляется традицией или же вынуждено маскироваться под традицию. Это общество, которое развивается без всяких внешних влияний, не признавая их, это замкнутое или закрытое общество.
В техногенной цивилизации темпы социального развития резко ускоряются. Инновации становятся высшей ценностью, поэтому высоко возрастает личностный фактор: именно личность – творец инноваций. Но в связи с этим большую роль в обществе играет индивидуализм. Традиции здесь модифицируются, генерируются новые знания, технологии, научные знания внедряются в жизнь, обеспечивая новый тип развития. В самом обществе нет замкнутых связей, они более подвижны и переменчивы. Поэтому такое общество называют еще открытым обществом.
Это общество, основанное на идее прогресса. Идея социального прогресса коренится, по мнению сторонников этой концепции, в глубинах менталитета техногенной культуры.
С точки зрения такого подхода, одни цивилизации как бы застыли в своем развитии, другие быстро развиваются, однако в целом взаимовлияние цивилизаций не отрицается.
Сторонники цивилизационного подхода не придают большого значения социальной стратификации (классовой структуре общества). Они утверждают, что характер социальной борьбы не меняется и что она уже не играет большой роли в изменении общества. Поэтому с точки зрения цивилизационного подхода нет общества рабовладельческого, феодального, буржуазного, нет феодализма или капитализма, а есть доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное общества. Согласно этой позиции события новой истории определяются как начало вступления европейской (западно-христианской) цивилизации в стадию индустриального общества.
Цивилизационный подход не отрицает закономерностей общественного развития, но рассматривает их на более абстрактном уровне (всем людям присуще стремление к защите собственных интересов, всем ведомы страх, ненависть, это и ведет к социальной борьбе; все развивается в направлении от отдельных случайных объединений к более прочным, везде образуются государство, церковь, все общества пронизаны борьбой за власть).
В отличие от формационного подхода, акцентирующего внимание на общих этапах развития человечества, цивилизационный подход подчеркивает особенное, уникальное, разделяющее, а не объединяющее разные этнические общества.
Если формационный подход делает акцент на динамизм развития, то цивилизационный – на устойчивость, традиции, которые не меняются во времени и создают отличия одной цивилизации от другой.
Если первый подход подчеркивает развитие мира во времени и разнообразие временных этапов развития, то второй сосредоточивается на показе многообразия в пространстве, обращая гораздо меньше внимания на время (ведь основные признаки цивилизации неподвластны времени).
Цивилизационный подход также встречал и встречает критические возражения.
Однако у этого подхода есть и определенные плюсы, прежде всего то, что он подчеркивает особенности человеческой истории в разных регионах, не забывая все-таки и об общности людей. Он подчеркивает большую роль культурологического фактора в развитии.
Но для конкретно-исторического изучения эта схема явно недостаточна.
Вскоре после окончания II Мировой войны появился еще один подход, развиваемый Институтом Ф. Броделя во Франции, который исходит из системы его основателя, одного из представителей школы «Анналов» Ф. Броделя. Это миросистемный подход, который, не отрицая и подчеркивая многообразие культур в мире, показывает их тесное взаимодействие и взаимосвязь. Анализируя в единстве все процессы, этот подход показывает глубинные причины и признаки развития мира в направлении и в русле капитализма. Но движение это идет по разным дорогам.
На наш взгляд, это одна из попыток соединения двух подходов, а точнее, модернизированный формационный подход, подчеркивающий прежде всего материальные факторы и их роль в формировании менталитета и общественных структур.
В современных дискуссиях о возможностях и определении содержания цивилизационного подхода к истории историки и философы все более приходят к выводу о необходимости сочетания этих подходов в исследовании истории.
Так, например, промышленный переворот с точки зрения цивилизационного подхода – начало индустриальной эпохи; с точки зрения формационного подхода – переход к промышленному, классическому капитализму и, конечно, должен быть исследован в плане развития новых общественных отношений, прежде всего производственных. Социальная революция, воспринимаемая сторонниками цивилизационного подхода как катастрофа и надлом цивилизации, с позиций формационного подхода является выходом из кризиса, залогом создания новых общественных отношений, новых структур, новой формации, и нельзя не проанализировать ее с обеих точек зрения.
Словом, как мы уже говорили, ни одна схема не может заменить многообразия действительности. В разных случаях может оказаться наиболее продуктивной то цивилизационная схема, то формационная, или же необходимы оба подхода сразу, но и это не означает, что охвачена будет все многообразие.
Два фактора постоянно сказываются в истории на всех ее периодах – асинхронность развития и постоянное взаимовлияние. Везде мы видим влияние внешних факторов, и чем ближе к нашему времени, тем оно сильнее, тем сильнее тенденции к общности, хотя, в свою очередь, это порождает стремление к защите собственной уникальности. Молодая, в культурном отношении более отсталая Европа, получив в свое время через Средиземноморье сигналы и толчки от Востока, из периферийной зоны превратилась в эпицентр развития, давая затем соответствующие толчки развитию неевропейских народов (в насильственной и ненасильственной форме). Действия Европы на одних участках Востока способствовали застою, на других подталкивали к изменениям в целях самосохранения или же насильно в своих интересах она преобразовывала его. Европа в это время черпала с Востока и ресурсы, и духовную культуру.
Аналогичные процессы происходили внутри самой Европы. Мы уже говорили о влиянии внешнего фактора на Англию и об обгоне ею «передовой» в плане буржуазного развития Голландии. Англия отобрала у Голландии большую часть колоний, став властелином на море и законодателем на европейском рынке. А почему не Италия, куда зародыши капитализма были занесены как бы прямиком из античности, не Германия, где капитализм начал развиваться ярче и раньше, чем в остальной Европе? Ведь Германия явилась центром европейской Реформации, именно здесь зарождается «протестантский дух» (по М. Веберу). Но буржуазное развитие здесь остановилось на полпути. Реформация, однако, пробила путь капитализму в Голландии, которая становится центром кальвинизма. Затем уступает место «отсталой» аграрной Англии, надолго оставшейся лидером в этом плане и в Европе, и, конечно, в мире.
Европейские революции 1848 г. всех как бы подровняли, и все пошли по одному пути, хотя скорость и способы достижения цели были тоже слишком разными. И здесь опять мы видим сочетание внешнего толчка с потребностями внутреннего развития.
Если бы европейские страны не были столь близки по территории и тесно связаны экономически, они могли бы так же, как азиатские страны, Африка, отделенные от Европы горами и океанами, пребывать на разных уровнях социального развития и еще долго не развиваться в капиталистическом направлении.
Колониализм в результате уродливого и насильственного навязывания капитализма вызывал у народов колоний естественное чувство отторжения его как чуждого и несвоевременного, что способствовало сохранению на Востоке традиций и все большему разделению Востока и Запада в сознании народов. Но и в Европе различия и противоречия в плане буржуазного развития так же заметны, так же велики, как различия между Западом и Востоком.
Время, чем ближе оно к нам, тем более уплотняется и все больше включает в свой круговорот сразу все народы. Сегодня технические средства уже не позволяют ни одному народу жить изолированной (внутрицивилизационной) жизнью и даже питать иллюзии на этот счет.
Таким образом, период нового времени в истории, с его мощным экономическим развитием, с бурными социальными и политическими потрясениями не может рассматриваться как что-то специфически присущее одной цивилизации и чуждое другой. Развитие везде идет вариативно, но во взаимной связи с другими цивилизациями, этносами, государствами. Так же, как в разных странах Запада капитализм развивался не одновременно, неравномерно и во многом зависел от внешних воздействий и взаимоотношений государств, так же и в восточных цивилизациях он не является чуждым элементом, развивается по законам взаимодействия различных народов и этносов, населяющих планету. Мы сталкиваемся здесь с проявлением взаимовлияния всех частей мирового сообщества, где ни одна не может быть рассмотрена изолированно. Мы видим здесь следствие асинхронности и неравномерности развития цивилизаций как составляющих этого сообщества. Различия в этом смысле между отдельными странами, нациями и цивилизациями определяются лишь масштабами территории и времени.